ПОНЕДЕЛЬНИК ОСЕНИ

[Елена Орлова]

Коротенькая шубка вразлет, сумочка на плече, пакет в руках - Лариска вылетела на улицу и чуть не захлебнулась ледяным воздухом, казалось он даже на зубах хрустнул - так был крепок и свеж. Но, бегом-бегом на остановку, чтобы не замерзнуть и чтобы как можно быстрее добраться до подруги, в тепло и уют ее двухкомнатной квартирки, а, главное, поближе к ожиданию встречи, поближе к разговорам о нем, ведь со Светкой можно обо всем еще раз переговорить, еще раз помечтать о встрече, а она, встреча с ним - уже сегодня!

Ждать автобуса, конечно, не стала, да и частник на белой шестерке с нейлоновой елочкой, привязанной к антенне, быстро подлетел, подхватил попутчицу, заранее не торгуясь. Полетели, благо суббота, машин мало. Снег скрипел под колесами, еще голубоватое, не желтое, солнце заливало салон. Водитель попался веселый, разговорчивый: девушка ему явно понравилась, да и сама Лариска, несмотря на легкий озноб, чувствовала, что она сегодня особенно хороша и имеет право пококетничать с этим милым мужчиной.

- Девушка, и куда это вы в такую рань, да в субботу, спали бы себе в теплой постельке, а то вон коленки-то уже розовые - морозом прихватило, - водитель откровенно косился на Ларискины колени, не скрывая своего интереса к ней и ее коленкам.

- В баню, дяденька, - Лариска откровенно рассмеялась, ей понравилось, что она назвала водителя дяденькой, мол, и возраст его подчеркнула (ближе к сорока) и как бы отвела от дальнейших приставаний. Мужик подхватил заданный тон, ответил в тему:

- В баню, дочка, так не одеваются. Тебе бы сейчас штаны лыжные, да валенки на ноги, а ты в чулочках да в сапожках тонких, так, скорее, на свидание собираются.

- Сейчас - в баню, а вечером - на свидание, так что угадали…

- А как зовут твоего парня?

- Не скажу, сглазите еще.

- А меня, - мужик вдруг надул щеки и каким-то уж очень густым баритоном загудел,- а меня Пафнутием зовут. Как встретишь на своем пути Пафнутия, так и выходи за него замуж - лучше мужей, чем Пафнутии на свете не бывает.

Лариска хохотала, слезы плавили утреннюю тушь, машина мчалась по полупустому предновогоднему городу, вспарывая колесами неубранные сугробы, отражая в чистых оконных стеклах симпатичную цифру - 1980...

Подъехали к самому подъезду: пожалел водитель попутчицу. Когда она уже подходила к дверям, высунулся из правой дверцы, крикнул вслед:

- А я ведь не женат, девушка. Оставьте телефончик.

Лариска легкомысленно отмахнулась:

- Может еще встретимся, Питер город маленький, - и убежала в подъезд.

Подниматься надо было на пятый этаж: сумка, пакет били по ногам, мешали. Банки в пакете брякали..., а хотелось подняться быстро, стремительно. Не получилось, пару раз пришлось останавливаться, отдыхать.

Дверь открыла сонная Светка: светлые волосы дыбом, стоит, завернутая в халатик, зевает:

- Ну вот, прилетела Ясенева с утра пораньше, еще одиннадцати нет. Позвонит твой Сева, куда денется - такая любовь, такая любовь, аж смотреть тошно…

- Светик, птичка моя, давай скоренько собирайся, пойдем в баньку, пока народ не очухался, там заодно и проснешься...

Но в бане Светлану еще больше разморило. Подруги полулежали на жестких креслах, курили. Лариску потянуло пофилософствовать.

- Свет, ты обрати внимание - в бане нормальных баб нет.

- То есть,- полуоткрыв один глаз, - спросила Светлана.

- Ну, посмотри: или только толстые, или только худые. Или только старые, или дети совсем.. Ты, конечно, спросишь: а где нормальные? (Светка легонько покачала головой: нет, мол, не спрошу), а я тебе отвечу. Все они дома сидят, жратву готовят, за детьми ухаживают и за мужьями.

- Но мы нормальные,- наконец-то отреагировала Света.

- А с чего это ты взяла, что мы нормальные? Внешне да, пожалуй. И по возрасту еще котируемся. Но из обоймы-то выпали. Стреляные гильзы. Ты вот разведена, а я вообще не пойми кто..

Лариса замолчала, потушила сигарету:

- Пошли лучше поплаваем.

В бассейне народу было мало. Светлана, держась за металлическую лестницу, выделывала ногами замысловатые па, Лариса, лежа на спине, удерживала тело на поверхности и продолжала говорить: вроде бы и с собой, а, может, и с подругой. Голоса в полупустом зале звучали гулко, неестественно.

- Вот ты говоришь…

- Я говорю, ты молчишь,- пропела рядом Светка…

Не обращая на нее внимания, Лариса продолжила:

- Я влюбилась в Севу, когда мне было девятнадцать, а ему двадцать девять…

- Не повторяется, не повторяется, не повторяется такое никогда,- почти проорала на весь бассейн начавшая уже злиться Светлана:

- Слушай, ну надоело уже все. Скорее бы уж твой приехал, я его убью и концы в воду.

С этими словами она подплыла к Лариске, схватила ее за ноги и потянула на дно. Та замолотила руками по воде, наконец-то засмеялась.

Телефон по-прежнему молчал. Старые, пятидесятых годов часы, висевшие на стене, пробили четыре. На столе стояли разобранные салатики, тарелки, вилки, вино в бокалах. В углу у самого окна весело подмигивала разноцветными лампочками небольшая и очень пушистая елочка. Лариса, ставшая вдруг строже и старше, уставшая ходить из комнаты в кухню и обратно, наконец, не выдержала:

- Я сама Владику позвоню, позову его к телефону, поздравлю, а там - как получится…

- Миленький ты мой, возьми меня с собой,- Света была настроена благодушно: еда и вино приятно разогрели, и трескучий мороз за окном казался далекой дикой собакой: лает, а укусить не может. - Что-то я распелась сегодня, это не к добру. Звони, пожалуй, а то не знаю дальше ли пить или ждать твоего.

Лариса решительно взяла трубку, набрала номер:

- Владислава, пожалуйста, позовите... Владик, здравствуй. Это я, Лариса. Поздравляю тебя с днем рождения. Счастья тебе, Владька, понимания. Что? К тебе? Да, конечно помню. Двадцать пять твои отмечали в «Мишени». Слушай, а это удобно? Он же там с Валентиной, и дети… Владик, я не одна. Нет, не с мужиком. С подругой. Это хорошо? У вас там что, баб не хватает? А...,лишних не бывает, ты прямо как твой братец. Ну, все, жди. Скоро приедем. Адрес говори, я запишу…

Подруги поспешно собрались, последний взгляд в зеркало, руки подрагивают..., застегиваясь на ходу, они выскочили на мороз, перебежали улицу и как раз напротив бани, из которой не так давно вышли, остановили машину и уже в теплом салоне договорились о цене.

- Все, - Лариска обернулась с переднего сидения назад.- Это моя последняя пятерка.

И снова машина летела по уже темнеющему городу. Мигали светофоры, прохожие почти бежали по тротуарам, автомобили на перекрестках окутывались паром, чаще и быстрее махали полосатыми жезлами гаишники, сверкали огнями большие и маленькие елки в ожидании новогодних праздников.

Лариса сидела притихшая, она не замечала уличной суеты, движения, глаза ее, пустые и темные, не отражали ничего кроме лихорадочного ожидания.

Дверь им открыла Мила, жена Владика. Всмотрелась настороженно в лицо Ларисы, потом все-таки улыбнулась:

- Привет, привет. Проходите.

Коммунальная квартира встретила их салютом звуков, криков и запахов. В тесном коридорчике трудно было повернуться: кругом висели, лежали пальто, шубы, сохли ботинки и женские сапоги. Направо из коридорчика - вход в кухню, по левой стене - в комнату. Дверь в комнату распахнута настежь, оттуда громом неслись мощные звуки баяна и поддавший мужской голос пел :

-А тттты тттакой хааалодный, как айсберг в акияне…

Лариса со Светланой осторожно переступили порог. Огляделись. Комната оказалась довольно большой. Прямо напротив дверей два окна, а праздничный стол установили буквой «П» по периметру комнаты, справа от входа. Гости, человек пятнадцать (тут были и близкие друзья, и соседи по коммуналке) сидели уже вразброд по обе стороны стола. Кто-то пьяно обнимался, кто-то подтягивал запевале. Сам баянист сидел перед столом на табуретке, широко растягивал меха, обозначая границы айсберга, и вдруг запел, увидев подруг:

Я летела на метле, прицепился черт ко мне,

Ох, сама не верю я в эти суеверия…

Владик, плотный темноволосый крепыш, встал из-за стола, распахнул руки:

- Ларисочка, киса, принимаю твои поздравления. Сначала по маленькой, по малюсенькой, а потом сама знаешь- Владик обернулся и закричал: - Гитару сюда, быстро! Именинник Ларискины песни слушать хочет!

Владик крепко взял Ларису за руку и усадил прямо напротив Севы , что, конечно, стало полной неожиданностью для обоих. Севка тоже растерялся: брат не предупредил его о приезде Ларисы, и это понятно: ему, веселому имениннику, было уже без разницы, кто сидит за столом: может быть близкие друзья, а, может быть и случайные люди.

Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, взгляд Севы понемногу смягчался и добрел, а Яськины глаза от испуганных и ждущих превращались потихоньку в тоскливые. Чтобы не растягивать до неприличия паузу, Лариса храбро взяла рюмку, поискала глазами именинника:

- Поздравляю, пусть у тебя все будет хор и отлично!

Выпила вино большими глотками и, опустив голову, наткнулась глазами на... Валентину. Лариска, чтобы не оставаться один на один с глазами Валентины, хотела было быстро вскочить, чтобы пойти покурить на кухню, но тут Владик прямо сверху, через ее голову положил ей на колени гитару.

- Пой, - приказал он.

Подрагивающими от волнения пальцами Лариса сжала гриф, тронула один аккорд, другой, перебрала струны: гитара была настроена хорошо , очевидно кто-то недавно играл на ней .

Любви моей ты боялся зря, не так я страшно люблю.

Мне было довольно видеть тебя, встречать улыбку твою,

А если ты уходил с другой или просто был неизвестно где,

Мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде...

Лариса пела очень хорошо. Не академично, а, скорее, артистично и так душевно, как пели только в семидесятые . Она пела еще и еще, она пела только ему. И те за столом, кто был хоть как-то посвящен в перепитии жизни Севы , Валентины и Лариски очень хорошо видели: кому она поет эти грустные песенки и что стоит за их прозрачными словами.

Гитара звучала, входили и выходили гости, бегали и залезали под столы дети, мальчики и девочки, не менее пяти, свои и чужие. Где-то среди них были и две Севины девчонки , но знакомиться с ними не входило в планы Ларисы, наоборот материлизовавшиеся вдруг дети, о которых она до сих пор только слышала, начали ее в раздражать. Но Владик заставлял петь еще. Пришлось спеть любимую, написанную однокурсником Андреем уже после окончания университета. Песня прошла на «ура». Гости загалдели, кто-то захлопал...

Наконец-то она смогла встать из-за стола. Метнув короткий взгляд на Севу, Лариса стремительно прошла на кухню, нервно, ломая спички, прикурила. От выпитого и от того, что давно не пела в большой кампании, она чувствовала себя на подъеме и даже слегка агрессивно. Сева не заставил себя ждать. Ввалился в кухню такой большой, родной и настолько далекий, что у Ларисы защипало в глазах. Сказать ей было нечего: она просто размахнулась и бесстрашно влепила Севке пощечину. Крепко влепила, от души.

Тот все понял, не спросил ни о чем . Помолчал несколько секунд, глядя в бешеные глаза девушки, потом коротко бросил:

- Жди меня внизу, я быстро…

Ошалевшая от собственного поступка Лариска бросилась в прихожую одеваться. Там ее уже поджидала Мила:

- Ясенева, уезжай, ну сколько может это все тянуться. - Она держала Ларису за руки и шептала почти в лицо:

- Уезжай поскорее, я тебя умоляю. Я Севку хорошо знаю, сейчас без скандала не обойдется, а если ты уйдешь, может как-нибудь...- Она почти прижала Ларису к стенке коридора, сняла с вешалки ее шубку-разлетайку и что-то, сложенное в форме записки, сунула в карман.

Между тем скандал действительно начинался. Увидев, что муж одевается, метнулась на кухню заревевшая в голос Валентина. За ней устремилась почему-то Светка, хотя видела ее сегодня впервые. Но Светка, от которой недавно ушел муж, быстро переметнулась на сторону обиженной жены. Валентина рыдала, Светка ее не только не успокаивала, а наоборот, подначивала:

- И что ты терпишь такое? Ты же мать его детей, врежь ему хорошенько, не молчи, дура, защищайся! Он - твой, понимаешь? Не молчи!

- У меня больше сил нет,- рыдая, отвечала Валентина.- Семь лет он меня так мотает. И к ней не уходит, и меня в упор не видит. Надоело. Пусть убирается…

- Да ты пойми, ничего у них не получится. Слава богу, вы живете в тыще км от Питера, у него там хорошая работа, семья, друзья. А Яська у него просто старая любовь, студенческая. А это проходит...

Но Валя плакала, Светка ее успокаивала и подзадоривала одновременно, а Севку уже тащили по коридору трое крепышей , они запихнули его довольно быстро в ванную комнату и закрыли дверь с внешней стороны. Из ванной сразу же стали раздаваться глухие удары: Севка ногой пытался выбить дверь. Дверь, старая и крепкая не поддавалась. .Крепыши растерянно смотрели то на Валентину, то на вздрагивающую дверь . Светлана, поняв, что здесь делать больше нечего, тоже оделась и вместе с Лариской они быстро спустились на первый этаж. У распахнутых на мороз входных дверей подруги остановились. Света первой нарушила звенящую тишину:

- Да не придет он. Или не пустят, или сам одумается. Пошли, нам еще через весь город на метро добираться.

Лариса неуверенно покачала головой. И непонятно было, что это означает: ждет ли она своего Севку или нет. И вдруг сверху: длинные, как прыжки, шаги, как будто кто-то, перелетая через ступеньки, спешил вниз.

- А вот и я, девчонки,- Сева в распахнутой дубленке, без шапки подлетел к ним.- Поехали!

И уже в третий раз , теперь уже не частник, такси, летело по городу, поднимая веером снег на белых проспектах.

Разговор в машине не клеился. Светка на переднем сиденье молчала, уткнувшись носом в пушистый шарф, на заднем - двое переглядывались, не зная как продолжить начавшуюся так экстравагантно встречу. Наконец Сева произнес свою коронную фразу, с которой начинал любые, и по телефону тоже, разговоры с ней:

- Ну, как ты живешь?

- Как тебе удалось,- Лариса не могла подобрать нейтральное слово,- удалось спуститься к нам?

- Не люблю, когда на меня давят, Если бы никто не удерживал, может быть, я и остался бы. Но когда так вот, да с применением силы… Вышиб задвижку. А в прихожей ко мне уже никто и не подошел, побоялись, наверное. Владика жалко, испортил ему праздник…

- Да это я испортила, не надо было приезжать, но ты обещал увидеться, а сам все не звонил…

- Так у нас с Валентиной билеты на сегодня, ночью должны были к ее матери поехать. Я собирался позвонить попозже, и вдруг ты на пороге... Я чуть не умер от восторга. Яся, маленькая моя, как же я рад тебя видеть…

Сева целовал замерзшие Ларискины пальцы, гладил ее по рыжим распущенным волосам, высматривал что-то в ее глазах.

- У тебя кто-нибудь был за это время?- спросил он.

- Ну ты и наглец! «за это время»,- передразнила она Севку. - А ведь почти год прошел, как мы виделись.

- Ты не ответила,- его ладони требовательно сжали пальцы Ларисы..- А впрочем не отвечай. Все бабы лгуньи. Ты тоже. Кроме того, я все равно с тобой спать не собираюсь!

Вот это была неожиданность! Лариса удивленно округлила глаза и от возмущения чуть не задохнулась:

- А это еще почему?

- Потому что я не совсем подлец, - как-то нелогично объяснил Сева.- Уехать, когда тебя насильно держат, это я еще могу, но как вспомню, что с женой сейчас творится, да еще поедет сегодня одна...

- Эй, парочка, баран да ярочка, - донеслось с переднего сидения, - вылезай, приехали.

Сева стал шарить по карманам в поисках кошелька:

- Не фига себя я рванул! А деньги-то в пиджаке остались…

- У меня нет ни копья, - сказала растеряно Светлана, - а у Яськи тем более, - мы последнее отдали, когда к тебе добирались.

- Шеф, - обратился к недовольному уже водителю Сева.- Возьми часы…

- На хрена они мне сдались, деньги гони.

Лариса умоляюще посмотрела на подругу.

- Ладно, - сказала та. - Сидите, я сейчас к соседям напротив сбегаю.

Она убежала к себе, на пятый. Парочка молчаливо ждала. Вернулась Светка очень быстро и сунула водителю пятерку:

- До завтра заняла. Только не знаю, где завтра возьму.

Но парочке влюбленных было все равно. Главное, что сейчас можно было, наконец, выйти из промерзшей машины и продолжить разговор уже в тепле. Опять поднимались по лестнице и опять Лариска остановилась передохнуть на третьем этаже. Остановилась и сунула руку в правый карман. Нащупала что-то бумажное, какой-то плотный листок, свернутый пополам. Вытащила на свет, разглядела:

- Господи, да это же пять рублей! Это же Милка мне сунула в коридоре!

Светка, не вдаваясь в дальнейшие детали, выхватила пятерку и понеслась через две ступеньки на пятый этаж:

- Соседи, дорогие, - колотила она в дверь.- Откройте скорее, я вам долг принесла…

Светкина квартира встретила их уютом. Стол в большой комнате все еще был накрыт. Лариска быстро заменила тарелки, фужеры, принесла из холодильника водку, включила в сеть елочную гирлянду. Сева по-хозяйски, без всякого стеснения оглядел комнату и уселся за стол.

- Чем кормить будете?

Тут показалась из прихожей Светка:

- Знаете что... Идите вы все в жо... Надоели, сил нет . Я лично пошла спать. А вы тут делайте, что хотите.- Она вышла. И тут же снова заглянула: - Меня не трогать до завтра, в комнату не заходить.

- Больно надо.- Сева с интересом разглядывал Светлану. Она заметила его очень уж мужской взгляд, вертляво развернулась и ушла к себе, оставив их наедине со своими проблемами, мыслями и желаниями.

Вспыхивающие лампочки елки бликами отражались в тарелках, фужерах, чашках.

- С наступающим тебя, Яся, - Сева поднял рюмку, они чокнулись, Севка быстро, а Лариса медленно выпили ледяную водку. - И все-таки, как ты живешь? Давай, рассказывай, кто там у тебя сейчас…

- Все, что я скажу тебе, слишком банально. Жду твоих писем, звонков, твоих редких приездов. В последнее время мне кажется, что я просто ненавижу тебя. Да! Если хочешь знать, ты - мой самый плохой любовник!

- И много их у тебя было? - Сева откинулся на стуле, скрестил руки, крепко прижав их к груди. Глаза его тут же стали злыми и узкими.

- А какая тебе разница,- шепотом кричала Лариска.- Тебе не все ли равно? Сам только что сказал, что спать со мной не собираешься.

- Не собираюсь

- Ну и дурак!

- Сам знаю.

- Что за игры идиотские, - продолжала кипятиться Лариса,- ты можешь мне наконец- то объяснить, кто я для тебя и зачем?

- Могу. Но тебе вряд ли это понравится. Хотя... Ты же добрая девочка.

Лариса замерла.

- Ну, в общем, ты была для меня как доктор.

- Кто-кто!?

- Как доктор. У Валентины проблемы были в постели, она никак не могла дойти до этого самого, ты понимаешь, ну до конца. А ты тогда была суперсексуальна, самая красивая девчонка факультета - я и влюбился, с ума чуть не сошел. Хотел сначала разобраться с твоей помощью... Потом окончательно потерял голову.

- Ну и как, помогла я вам? - Лариску трясло от злости, от обиды, но разговор еще был не закончен.

- Нет.- Сева уже не смотрел на девушку, взгляд его был каким-то тусклым, почти рассеянным, смотрел, видно, внутрь себя.

- Если хочешь знать, у меня то же самое с тобой было. Ты был как ракета реактивная, бах - и все! Хорошо, что я хоть знаю, что это такое.

- Да, ты знаешь, а вот я у своей жены был первым…

- Замолчи. Вот так признание! Доктор я для него... Ведь врешь все. Ты же не мог без меня и дня прожить. Тебе диплом писать, а ты с лекций сбегал, и меня, первокурсницу, сбивал с толку. А еще, еще помнишь, как ты спас меня перед спектаклем? Нам на сцену выходить, а у меня пятна на шее от поцелуев Андрея. Ты тогда еще Валю попросил отдать мне свой свитер с высоким воротом?

- А признайся, зачем ты тогда с Андреем целовалась? Мне назло?

- Избавиться от тебя хотела, от мыслей о тебе. В тот день ты опять приезжал в Питер, обещал встретиться вечером в моей коммуналке... И ведь и прибежал только тогда, когда я по телефону сказала, что в гостях у меня Анрюха...

- Ох, - Сева закрыл лицо ладонями, - Валентину жалко. И гости... Там же все родственники собрались...

- А гастроли в Коми, поселок с французским названием Кебальёль, - не унималась Лариса... Нас же потом чуть не отчислили с факультета за пропуски... Поселки лесорубов, местный Дом культуры, и мы с тобой, прятались от ребят, ночью, в гримерке, а под ногами - ворох театральных костюмов от какого-то детского спектакля...

- Но я никогда тебе не обещал, что уйду из семьи, так?

- А я и не просила..., но... надеялась...

- Я тебе привез кое-что.- Сева порылся в заднем кармане брюк, вытащил оттуда блокнот, а из блокнота - маленькую открытку. - Возьми, это я тебе написал.

Лариска с удивлением уставилась на глянцевый букет сирени.

- Переверни!

Она перевернула, на обратной стороне были стихи. Сева не стал дожидаться, когда Лариса придет в себя и разберет неровные строчки. Он сам, тихонько, почти не глядя на Лариску, прочитал:

Меня сирень обволокла

Душистым запахом июня,

В котором милая певунья,

Рассеяна, полуодета,

В окне, не зажигая света,

Меня до сумерек ждала,

У запотевшего стекла.

Ларискины глаза готовы были уже намокнуть, но она держалась: старалась не показать, как ей трудно, больно и... как приятно. До слез.

Делая вид, что ей все равно, что какие-то там стихи ничего для нее не значат, она, прижав левой рукой открытку к груди, правой полезла в свою сумочку:

- А это тебе, - она протянула Севе сложенный пополам белый листок, слегка помятый в сегодняшних гонках по улицам и гостям.- Я целый год никак не могла дописать окончание, а вчера ночью вдруг само написалось, как упало сверху.

- Можно я потом прочитаю? А то мы сейчас превратим нашу встречу в дешевый фарс.

- Да ты просто сомневаешься, что я хорошо написала. А я ведь хорошо написала, я знаю. Я талантливая, и ты тоже это знаешь…

Вдруг она резко перевела разговор:

- Если ты про доктора не выдумал, я тебе этого не прощу.

- Но это правда. Почти, правда. Наполовину. Прости меня...

- Правды наполовину не бывает. - А знаешь..., а ведь у нас ничего лучше того, что между нами было, уже никогда не будет. Никогда!

Сева наполнил рюмки, внимательно посмотрел на нее:

- Я не уверен, что впереди не будет ничего лучшего.

- В чем-то другом - будет. А вот в любви нет, Пройдет много-много лет и ты сам мне об этом скажешь.

- А ты-то откуда знаешь, ты все еще маленькая. Ты и живешь -то до сих пор с папой-мамой.

- Я,- Лариса сделала многозначительную паузу,- ЗНАЮ. И знание это дано мне от рождения. Потому что я – женщина.

Севка готов был рассмеяться, но вовремя остановился: таким серьезным и печальным стало лицо Ларисы .А она продолжала:

- Ты вот посмотри на меня, на себя, повнимательней приглядись, и тогда поймешь, что осень уже наступила, ну, пусть не сама осень, но ее понедельник уже на дворе, он в нас самих - понедельник осени. А ты все еще думаешь, что все, что было, это как репетиция в нашем студенческом театре: понарошку порепетировали, понарошку сыграли. Нет, Сева, лучше, чем было у нас с тобой, у тебя уже не будет…

- А у тебя, конечно, будет?

- И у меня не будет…- слезы уже катились по ее щекам, она их легко вытирала ладошками и даже не всхлипывала: слезы текли сами по себе, а она сама уходила мысленно куда-то далеко, одновременно и в прошлое, и в будущее.

И ему захотелось обнять ее, утешить, поцеловать...

За окнами стало почти светло. Небо ясное и чистое, снова обещало солнце и мороз. Сева еще спал на разложенном диване, на скомканных ночью простынях. Лариса уже встала. На кухне вымыла посуду, села у окна, нервно закурила.

- Боже, мой Боже, - шептала Лариска, раскачиваясь на кухонной табуретке, - он же уедет сегодня. Уже сегодня. Хорошее начало для песенки: Боже, мой Боже, он уедет сейчас...

Она раскачивалась и бормотала, раскачивалась и тихонько подпевала самой себе, своему страху перед скорым одиночеством. Потом вдруг резко встала, направилась в комнату Светланы. Осторожно приоткрыла дверь:

- Светка, вставай! Вставай, поговорить надо.

Светлана, почти не открывая глаз, швырнула в подругу подушкой и... попала. Лариска не обиделась, поняла, что цель достигнута: сейчас подруга проснется. И точно. Через пару минут Светка уже была на кухне. Она открыла холодильник и с торжеством подняла вверх две бутылки «Жигулевского»:

- О-па! Маленький фокус! Кто откажется? Поднимай своего мужика, а то пиво нагреется.

Светлана разлила пиво в хрустальные кружки, отхлебнула пару густых пенных глотков и задумчиво произнесла: - Вот пьешь утром пиво и думаешь: а ну на фиг эту водку, портвейн - лучше!

На несколько секунд в кухне повисла готовая треснуть тишина, а потом она звонко лопнула от хохота обеих подруг: до них дошел смысл сказанного.

- А где ты водку-то нашла? - Чуть ли не рыдая от смеха, спросила Лариска.

- Так на дне рождения, за столом. Кто-то из гостей охотно за мной ухаживал…

- Нет, ты повтори, повтори, как ты сказала!

Хохот на два голоса разбудил Севу, и он тут же возник в дверях кухни:

- Ну, я вижу настроение отличное, идем на дно бутылки. И часто вы так собираетесь, девчонки? И не вредно ли это для вас, в ваши-то молодые годы?

- Ну, положим я, - Светлана приосанилась, - твоя ровесница…

- Никогда бы не сказал, - нарочито вежливо, и все-таки с большой долей иронии,- ответил тот.

- Ах ты, гад! - Светка схватила кухонное полотенце и погнала им Севу в комнату...

- Пощады не прошу - кричал тот,- пива лучше налейте. Мне -то точно надо после всех вчерашних кадрилей!

Стол накрыли заново. И центр стола занял огромный вяленый лещ, количество бутылок с пивом выросло.до шести.

- Вот это я понимаю, знал бы, что так гостя встречать будете, сразу к вам бы поехал!

- Правда? - Лариска наивно раскрыла пошире глаза...

- Я думаю, - специально перебила ее Светка, - там, у твоего Владика, народ уже часов с семи здоровье поправляет.

Лариска почти ничего не ела, пиво отставила в сторону, и все внимательнее приглядывалась к Севе, стараясь уловить малейшие оттенки его настроения.

А настроение у того было не только отличное, но даже игривое. Светка кокетничала с ним вовсю, а он не только не останавливал ее, но и поощрял:

- Свет, а у тебя, оказывается, такие синие глаза. Слушай, а это ничего, что я на «ты»? Мы ведь вчера толком и познакомиться не успели. Яська, если у тебя все подруги такие красивые, я очень буду жалеть, что уехал из Питера…

На диван они уселись вдвоем: Лариска предпочла сесть на пол, на ковер, и наблюдать, как ее дорогой Севушка почти откровенно лапает Светку. Та увертывалась, но как-то не слишком резво.

- Дамы, извините, я сейчас приду, - Сева вышел.

Лариска схватила подругу за руки:

- Светик, уговори его остаться, хотя бы еще на один день, он тебя послушает!

- Ты, я вижу, совсем сдурела. Может, еще и переспать с ним попросишь, чтобы его оставить?

- А он тебе понравился?

- Ну, полный бред! Ты сама-то слышишь, что несешь? Хорош, сволочь, не спорю. Да ты опомнись, возьми себя в руки. Давай, вставай с пола, приведи себя в порядок. Сейчас мы его проводим, и все будет по-прежнему.

- Я не хочу по-прежнему, - лицо у Лариски застыло, глаза погасли, почти не моргали.

- А если не хочешь, забудь его. Вот сегодня попрощайся и забудь.

В комнату вошел Сева:

- Хорошо с вами, девчонки, и обе вы такие красивые. Но мне пора. Надо к брату заехать, извиниться, успокоить всех, потом за билетом, а вечером - поезд.

Сева вышел в прихожую, быстро оделся, как-то неуклюже чмокнул в щеку Лариску, подумал и поцеловал ручку у Светланы. Та аж зарделась. Ключ в замке повернулся, дверь хлопнула, успев пропустить всего лишь три прощальных слова:

- Я тебе позвоню…

Лариса медленно вернулась в комнату, подошла к окну, продышала дырочку на замерзшем стекле, растерла ее пальцем. Сейчас она снова его увидит. Да, идет, без шапки, подняв воротник дубленки. Шагает ровно, уверенно... Нет, остановился. Вытащил из-за пазухи белый листок, сложенный уже вчетверо, развернул. Читает...

Ты скажешь мне, что ты устал

От тех дорог, что мог пойти...

И от того, что на пути

Ты не нашел, как ни искал

Любви единственной причал.

Отвечу я:

Прошли года,

Наверно, я уже не та

И жар любовных ласк утих -

Тебе не предлагаю их.

Ты вспомни ночи:

Нам в окно

Луна июльская стучала,

Свеча печаль мою качала,

Плетя узоры на стене, в прозрачной,

Светлой тишине.

Ты вспомни - к прошлому ревнивы,

Мы все воспоминаньем живы.

Светка гремела на кухне мытой посудой, а Лариса все стояла у матового от мороза окна и смотрела на улицу: Сева уже свернул за угол, и только вьюжная поземка мела тротуар...

«Где ты, Пафнутий?» - прошептала вдруг Лариса.

И тут же у высоких сугробов затормозила и встала знакомая белая шестерка с зеленой елочкой на капоте.

Лариса бросилась в прихожую, торопливо и молча оделась и, не обращая внимания на изумленное лицо подруги, выскочила за дверь. Только слышно было как цокают по ступенькам ее каблучки.

Светлана презрительно пожала плечами, закурила, поудобнее устраиваясь на диване:

- Кому нужна такая любовь? Маята... Слава Богу, миновала меня чаша сия…

Она сидела одна в пустой комнате, в пустой квартире. И было тихо-тихо, только с улицы вдруг донесся резкий звук разворачивающейся машины.

Новый год стал ближе еще на один день.

  Елена Орлова, 2005, 2011 гг

[Ольга Макарова]

Новый год стал ближе еще на один день...

 

Действительно, ещё на один день... в Тольятти в некоторых магазинах появляются новогодние атрибуты...

Интересно, кто автор? Так как  нет никаких отметок, значит,  Лен ты?... 

 

[Елена Орлова]

Конечно, я, Оля. А тебя только приближение Нового года заинтересовало? И все?

[Ольга Макарова]

Увы! Аннотации , как и критика не в моем характере...

А Новый год... так,  к слову... знаю, что ты не любишь этот праздник. И как бы скептики не сгущали краски , лучший праздник - это новый год! :))))) уверена, у героини рассказа тоже этот праздник на первом месте, и встречает вместе Пафунтием  :)))))

Мои овации твоим талантам!!! 
(2005, 2011...???? долго же рождался этот рассказ, или я не поняла)

Елена Орлова сказал(а):

Конечно, я, Оля. А тебя только приближение Нового года заинтересовало? И все?

[Елена Орлова]

В 05-м написала, а сегодня встала в 4 утра и переделала все - от начала до конца... И так бывает...

[Ольга Макарова]

А!!!.. все равно супер, как раз из таких рассказов и создают фильмы... такие вот предновогодние мелодрамы... да что там , смотрю их , интересно же, чем дело кончится...

Ой, а скоро Новый год , всем радость принесет... :)))))))) 

 

[Елена Орлова]

Оля, опять телепатия - изначально этот текст был сценарием для фильма.

[Ольга Макарова]

Так, дай дорогу этой истории. Уверена, какой-нибудь режиссер постановщик спит и видит этот сценарий, ведь на носу предновогодняя лихорадка, надо же создать суперский фильм ...:)

 

[Елена Орлова]

Эх, если бы так... Никто не ищет, никому не надо. На Олимп только своих пускают. И потом, не очень ведь смешная история.

[Алла Чернышова]

Спасибо, Лена, с удовольствием прочитала! Браво! Задушевно, просто - то, что мне нравится, грустная предновогодняя история... правдивая и жизненная...

[Елена Орлова]

Спасибо, Оля. Спасибо, Алла. История-то невыдуманная. И написана она не только для красного словца. Тут еще и избавление от собственных бородавок попутно шло. И, надо сказать, весьма успешно. Финал в реальной жизни был намного хуже. Но! Когда я послала в 05 году "Севе " эту историю, он полностью с ней согласился. Не сказал: что же ты подправила, изменила концовку. И теперь свято верит (и другим рассказывает), что ВСЁ ТАК и было. Смешно, однако было бы, если бы не было... А, уже и не грустно нисколечко. Изменение финала на бумаге изменило прошлое. Так, девушки, Пишем свои грустные истории и меняем финал - на счастливый! Или, давайте, я поменяю!

Мне понравилось.

[Алла Чернышова]

Еще бы точно знать, какой он - самый счастливый... Мне, например, нравятся все мои истории - веселые, грустные, трагические, комические... даже, нелепые, дурацкие... Как-то... не хочется их трогать... Пусть себе будут, какие есть, я, ведь, им всем благодарна!

[Елена Орлова]

Ого! Это глас не девочки, но воина! Воина Света!